ПЕТЕРБУРГ
Иосифу Бродскому
А если лошадь, то подковы,
что брызжат сырью и сиренью,
что рубят тишину под корень
непоправимо и серебряно.
Как будто Царское Село,
как будто снег промотан мартом,
еще лицо не рассвело,
но пахнет музыкой и матом.
Целуюсь с проходным двором,
справляю именины вора,
сшибаю мысли, как ворон
у губ с багрового забора.
Мой день страданьем убелен
и под чужую грусть разделан,
я умилен, как Гумилев
за три минуты до расстрела.
О, как напрасно я прождал
пасхальный почерк телеграммы,
мой мозг струится, как Кронштадт,
а крови мало, слышишь, мама?
Откуда начинает грусть?
Орут стихи с какого бока,
когда вовсю пылает Русь
и Бог гостит в усадьбе Блока?
Когда с дороги перед вишнями
ушедших лет, ослепших лет,
совсем сгорают передвижники,
и есть они, как будто нет!
Не попрошайка я, не нищенка,
прибитая злосчастной верой,
а Петербург, в котором сыщики
и под подушкой револьверы.
Мой первый выстрел не угадан,
и смерть напрасно ждет свиданья,
я заколдован, я укатан
санями золотой Цветаевой.
Марина! ты меня морила,
но я остался жив и цел,
а где твой белый офицер
с морошкой молодой молитвы?
Марина! Слышишь, звезды спят,
и не поцеловать досадно,
и марту храп до самых пят,
и ты, как храм, до слез до самых.
Марина! Ты опять не роздана,
ах, у эпох, как растерях, –
поэзия – всегда Морозова
до плахи и монастыря!
Ее преследует собака,
ее в тюрьме гноит тоска,
горит, как протопоп Аввакум,
бурли-бурлючая Москва.
А рядом, тихим звоном шаркая,
как будто бы из-за кулис,
снимают колокольни шапки,
приветствуя социализм!..
сгенерировано за
0.02039098739624 сек.
назад >
на главную
>
наверх
Наш электронный адрес:
zhurbin_andrey@mail.ru
